Неточные совпадения
Доктор
целые дни проводил на
практике, так что дома его можно было видеть только мельком.
Такая отвлеченность и абсолютность в политике на
практике ведут к тому, что интересы своей партии или социальной группы ставятся выше интересов страны и народа, интересы части — выше интересов
целого.
На другой день собрался консилиум из самых высоких знаменитостей великосветской медицинской
практики, было
целых пять человек, самых важнейших: нельзя, чем же действовать на Полозова?
И
практика, несмотря на свою продолжительность, не дала не только системы, но даже материала для юридического определения каторги. b) Исправительные и уголовные
цели наказания приносились в жертву разного рода экономическим и финансовым соображениям.
Утро было ужасное. Отчет должен был быть готов к восьми часам, и я работал, как приговоренный к смертной казни. Нужно было вылепить из отрывочных замечаний, занесенных в репортерскую книжку, хоть что-нибудь осмысленное и до известной степени
целое. Это была жестокая
практика… Убивало главным образом то, что нужно было кончить к восьми часам.
Склонный и прежде к скептическому взгляду, он теперь стал окончательно всех почти ненавидеть, со всеми скучать, никому не доверять; не говоря уже о родных, которые первое время болезни князя вздумали было навещать его и которых он обыкновенно дерзостью встречал и дерзостью провожал, даже в прислуге своей князь начал подозревать каких-то врагов своих, и один только Елпидифор Мартыныч день ото дня все более и более получал доверия от него; но зато старик и поработал для этого: в продолжение всего тяжкого состояния болезни князя Елпидифор Мартыныч только на короткое время уезжал от него на
практику, а потом снова к нему возвращался и даже проводил у него иногда
целые ночи.
— А вам прилично
целые дни не бывать дома и объезжать под видом
практики ваших бывших обожательниц и приискивать, может быть, еще новых?
Целые годы проходят в мудрых рассуждениях, которые вам одинаково знакомы и при болезни вашей и в здоровом состоянии. Вы можете в это время двадцать раз выздороветь, опять захворать, объесться, опиться, насмерть залечить себя, а прославленный доктор, давно оставивший
практику, все с прежним самодовольствием будет сообщать вам глубокие афоризмы, вроде вышеприведенных… Поневоле вы от него отступитесь.
Таким образом, перед умственным взором Топтыгина 3-го вдруг выросла
целая теория неблагополучного благополучия. Выросла со всеми подробностями и даже с готовой проверкой на
практике. И вспомнилось ему, как однажды, в дружеской беседе, Осел говорил...
Для него заговор — не рецепт, а заповедь, не догматический, и положительный совет врача, проповедника, священника, а таинственное указание самой природы как поступать, чтобы достигнуть
цели; это желание достигать не так назойливо, серо и торопливо, как наше желание вылечиться от зубной боли, от жабы, от ячменя; для простого человека оно торжественно, ярко и очистительно; это — обрядовое желание; для нас — болезнь и всякая житейская
практика играют служебную роль; для простой души священны — и самый процесс лечения, и заботы об урожае, и о печении хлеба, и о рыбной ловле.
И, как всегда в такие времена, голову поднимает эмпирия, и
практика наводняется
целым морем всевозможных новых средств; без конца и без перерыва предлагаются все новые и новые химические вещества — анезин, косаприн, голокаин, криофин, мидрол, фезин и тысячи других.
Мне возражают. Больше всех и убежденнее всех — Борис Коршунов. О, это
целая блестящая речь в защиту нашего поступка. Он убеждает нас перестать быть детьми, поверить в свой талант, в свои силы. Ведь мы взяли от «маэстро» всю его начальную теорию, азбуку искусства. Теперь уже дело
практики. Неужели же нам идти всю жизнь на помочах, неужели мы не сумеем добраться сами до нашего маяка среди бурного моря? Или мы боимся бурь? Где же, в таком случае, наши силы?
Пфуль был один из тех теоретиков, которые так любят свою теорию, что забывают
цель теории — приложение ее к
практике; он из любви к теории ненавидел всякую
практику и знать ее не хотел.
Казалось бы, что отвергнув верования древних о подчинении людей Божеству и об определенной
цели, к которой ведутся народы, новая наука должна бы была изучать не проявления власти, а причины, образующие ее. Но она не сделала этого. Отвергнув в теории воззрения прежних историков, она следует им на
практике.